Трагедия
Краткое изъяснение
В сей Трагедии изображается стихотворческим вымыслом позорная погибель гордаго Мамая, Царя Татарскаго, о котором из Российской истории известно, что он, будучи побежден храбростию Московскаго Государя, Великаго Князя Димитрия Иоанновича на Дону, убежал с четырьмя Князьми своими в Крым, в город Кафу, и там убит от своих.1 В дополнение сего представляется здесь, что в нашествие Мамаево на Россию Мумет, Царь Крымский, обещав дочь свою Тамиру в супружество Мамаю, послал сына своего Нарсима с некоторым числом войска на вспоможение оному. В его отсутствие Селим, Царевичь Багдатский, по повелению отца своего перешед через Натолию,2 посадил войско на суда, чтобы очистить Черное море от Крымских морских разбойников, грабивших Багдатское купечество. Сие учинив, приступил под Кафу, в которой Мумет, будучи осажен и неимея довольныя силы к сопротивлению, выпросил у Селима на некоторое время перемирия в том намерении, чтобы между тем дождаться обратно с войском сына своего Нарсима. После сего перемирия в перьвый день следующее происходит в Кафе, знатнейшем приморском городе Крымском, в Царском доме.
Действующия лица
Мумет, Царь Крымский.
Мамай, Царь Татарский.
Тамира, Царевна Крымская, дочь Муметова.
Селим, Царевичь Багдатский.
Нарсим, Царевичь Крымский, брат Тамирин.
Надир, брат Муметов.
Заисан, Визир Муметов.
Клеона, мамка Тамирина.
Два вестника.
Воины.
Корректурный оттиск титульного листа трагедии «Тамира и Селим»
(1750)
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Явление первое
Тамира и Клеона
Тамира
Настал ужасной день, и солнце на восходе,
Кровавы пропустив сквозь пар густой лучи,
Дает печальной знак к военной непогоде;
Любезна тишина минула в сей ночи.
5Отец мой воинству готовиться к отпору
И на стенах стоять уже вчера велел.
Селим полки свои возвел на ближню гору,
Чтоб прямо устремить на город тучу стрел.
На гору, как орел всходя он возносился
10Которой с высоты на агньца хочет пасть,
И быстрой конь под ним, как бурной вихрь, крутился,
Селимово казал проворство тем и власть.
Он ездил по полкам, пока тень мрачной ночи
Закрыла от меня поля, его и строй.
15Потом, и томныя хотя сомкнулись очи,
Однако видела его перед собой;
Во сне ли было то, или то было в яве,
Смущался мысльми сон, смущались мысли сном;
Селим казался мне великолепен в славе,
20Таков осанкою, Клеона, и лицом,
Как в перемирны дни скакал перед стенами,
Искусством всех других и взором превышал
И стрелы, пущенны уже под облаками,
Направленными в след стрелами рассекал.3
295
Клеона
25Багдатско воинство умножилось без счота!
При всходе светлыя я видела луны,
Что мо́сты, и пути, и городски ворота
Противных силою везде осажены.
Ночно молчание боязнь усугубляло,
30И слезы по лицу бледнеющих лились.
Тамира
Теперь сражение, конечно, уж настало;
Клеона, посмотри и скоро возвратись.
Явление второе
Тамира
(одна)
О как смущен мой дух! Я знаю и заочно,
Селим противу стен стоит напереди.
35Боюсь, чтоб кто его не ранил ненарочно
И не вонзил стрелы от нас в его груди!
Я, ей, не чаю быть такого кровопивца,
Ктоб с умыслу хотел направить лук в него!
О небо, отврати свирепаго убивца
40И сокрушить не дай тем сердца моего!
Ах, что я делаю? Что в мысли я имею?
Я тем родителя и Бога прогневлю,
Что общаго врага отечеству жалею!
Никак Селимом я пленилась и люблю?
45Однак и без любви ему ль желать мне року?
Тот злою львицею в пустых горах рожден,
Кто, видя с младостью природу в нем высоку,
К жалению по нем не будет побужден.
Что он противу нас вооружился в поле,
296
50Сыновняя любовь и должности велят.
И как родительской не согласиться воле?
Отец его, отец, не он нам сопостат.
Он щастлив, что ему есть в старости замена.
Благополучна мать, что в свет произвела!
55И ежель есть сестра, то коль она блаженна,
Что с лет младенческих с ним купно возрасла!
Но коль родилась та на свет благополучно,
Которой щедрая устроила судьба,
Чтобы с Селимом жить до смерти неразлучно!
60О как волнуюсь я! Какая внутрь борьба!
Теперь я признаю, что некотора силаа
Неосторожной дух уже взяла во власть
И сердце нежное к Селиму преклонила;
К нему я чувствую в себе любовну страсть!
65Любовь меня влечет его смотреть на стены.
Куда? И как? Или на стрелы устремлюсь,
Что ныне против нас шумят, как град сгущенный?
Но я уязвлена и стрел уж не боюсь.
Ах, что терзаюсь я, безщастная, не зная:
70Селиму, может быть, в отечестве своем
Любима и любви залог взяла иная;
О чем крушуся я, нерассудя, о чем?
Суровая война, тобою учинилось,
Что тот противник наш, котораго люблю!
75Однако, где бы мне видать его случилось?
Я время суетным мечтанием гублю.
Не лутчели просить от верныя совету
И способов скоряй к отраде мне искать?
Однако ждать могуль утешнаго ответу?
80И как осмелюсь я Клеоне все сказать?
297
Явление третие
Тамира и Клеона
Клеона
Престань себя смущать, дражайшая Царевна.
Какия вижу я премены на лице!
Оставь боязнь: в сей час минет судьбина гневна;
Весь страх мне кажется при самом быть конце.
Тамира
85Никак уж ворвались к нам в город сопостаты,
И превратился страх в отчаянну печаль?
Клеона
Теперь всходила я в высокия палаты
И на Багдатские полки смотрела в даль.
Тамира
Ты видела полки? Ты видела Селима?
Клеона
90Я видела, что он отшол уже от стен
И, кажется, что прочь совсем идет от Крыма.
Неведомо какой причиной побужден;
Я чаю, утомясь, не хочет больше бою.
Тамира
Никак ему какой предатель изменил,
95Или отец объят нечаянно войною
И требует себе его на помочь сил.
Я чаяла конца, и по паденьи мнимом,
Оплакав кровь граждан и стен оставший прах,
298
Мне будет следовать во узах за Селимом
100И при Евфратских жить невольницей брегах.
Клеона
Тот ужас миновал: военные снаряды
Противники, всходя на корабли, несут,
Кафа избавилась от грозныя осады.
Что слезы по лицу, дражайшая, текут?
105Никак от радости? Однако воздыханья
И твой прискорбной взор иное кажут мне.
Или ужасныя и грозныя мечтанья
Обеспокоили младую мысль во сне?
Или враги в ночном призраке победили?
110Никак представилось падение сих стен?
Что Крымски городы и села пусты были,
Что Царь и дом его был взят в поносной плен?
Тамира
Ах, естьлиб то был сон, тоб с мраком разрушился!
Однако бы и сон такой меня пленил!
Клеона
115Или твой нежной дух любовью уязвился?
Но ктоже бы тебя в любовь нынь уловил?
Скажи, Царевна, мне, или тому быть можно,
Чтоб тайны мне твоей не должно было знать?
Тамира
Что хочешь слышать ты, то странно и безбожно,
120Нигде не слыхано и у́жасно сказать!
Клеона
Для сих ослабших рук, которыми носила
Тебя в младенчестве, смущенье отложи
И, вспомнив, как тебе я искренне служила,
Необинуясь, мне тоску свою скажи.
Чем долее она в закрытии таится,
Тем дух терзается сильнее от нея;
Но естьли объявишь, то может утолиться
Иль быть умеренна потом печаль твоя.
Тамира
Любезная моя и верная Клеона,
Коль тяжко мучусь я!
Клеона
О небо!
Тамира
Ах, Селим!
Противница отцу, преступница закона!
Врагом отечества и, может быть, своим...
Клеона
О Боже мой! Никак ты тайно согласилась
И хочеш для любви отечество предать!
Тамира
То небо отврати! Довольно, что прельстилась;
Преступно и любви противничей желать.
Я бодрость и лице, Клеона, представляя,
Горю, и пламень мой гашением растет.
Не знаю, что начать! Скажи мне, дорогая,
Что делать мне теперь, когда он прочь идет?
Уже все мысли с ним на берег обратились;
Я с ним, я с ним среди морских валов плыву,
И горы крымския от нас из виду скрылись.
Какой объемлет хлад и мрак мою главу!
Уедет, о моей любови неизвестен,
И слез моих себе не будет представлять!
За тем ли ты, Селим, казался мне прелестен,
Чтоб вечно по тебе без пользы воздыхать?
Клеона
Царевна, ты тоску напрасно умножаешь.
Последуй моему совету и забудь
Пусты мечтания, чем мысль отягощаешь,
И кровь кипящую к спокойствию принудь.
Селим, я слышала, о нежности не знает,
Он в поле только жить и на стану привык,
За полное свое блаженство почитает,
Когда оружной треск и в войске слышит крик,
Как стены падают и городы дымятся,
Когда мечи блестят, течет по копьям кровь.
Ты сердцу дай покой и полно сокрушаться:
Не могут вместе быть свирепство и любовь.
Тамира
За ним бы следовать ни горы мне высоки,
Ни конским топотом смущенный в поле прах,
Ни копья, ни мечи, ниже́ кровавы токи,
Ниже́ какой иной не возбранил бы страх.
Любовию горят нередко и Герои,
От ней избавиться не можно никому.
Кому любезнее сражения и бои
И жить всегда в шатрах, как брату моему?
Однако ныне он, последуя Мамаю,б
Хотя в Российской край пошол вооружен,
Но мысли все свои, Клеона, верно знаю,
Все мысли клонит к той, которой уязвлен.
Возлюбленный мой брат! Когдаб ты здесь был ныне.
То яб в отчаяньи толиком не была,
Ты зделал бы конец жестокой сей судьбине
Илиб не допустил сего в начале зла.
Ты дал бы способ мне увидеться с Селимом
Или бы к сим ево не допустил стенам,
И я бы не была в мученьи нестерпимом,
Не показав такой приятности очам.
Теперь послушен ты неистовому зверю,
В котором варварство и гордость мне гнусна;
Кичливому ни в чем Мамаю я не верю,
Ему вселенная к владению тесна.
Подумав о своем возлюбленном Нарсиме,
Боюсь, чтоб не постиг такой его конец,
Что плачь бы произвел и нестроенье в Крыме.
Клеона
Царевна, вот идет дражайший твой отец.
Явление четвертое
Мумет, Тамира и Клеона
Мумет
Прошла военная гроза и неустройство,
Желанной мир настал, возлюбленная дочь,
И утверждается надежное спокойство:
В союз со мной вступив, Селим отходит прочь.
Поставленный сей мир мне больше тем приятен,
Что выгоды он мне нечаянны принес.
Сначала случай сей едва мне был понятен,
Что радость нам пришла внезапно вместо слез.
Однако ныне я причину вижу ясно,
За чем спешит в союз со мной вступить Селим:
Ему прибытие Нарсимово ужасно,
Что скоро с воинством назад придет моим.
К Селиму, как ко мне, конечно, уповаю,
Пришла мне радостна, ему печальна весть,
Что Росская страна подверглась вся Мамаю
И сын мой поспешит полки сюда привесть.
Сегодня, лишь зоря нам свет предвозвестила,
С поспешностью гонец прибег с Донских полей
И весть принес, что вся Ордынска к бою сила
Противу Россов шла и Россы против ней.
Но Ольг, Резанский Князь, и Князь Олгерд Литовский4
Свои к Мамаевым поставили полки,
И с малым воинством Димитрий, Князь Московский,
Противу стать дерзнул, оставшись близ реки.
Как буря шумная, поднявшись после зною,
С свирепой яростью в зажженный дует лес,
Дым, пепел, пламень, жар восхитив за собою
И в вихрь крутой завив, возносит до небес,
И нивы на полях окрестных поядает,
И села, и круг них растущие плоды;
Надежды селянин лишившись оставляет
Ревущему огню вселетные труды, —
Подобно так Мамай единым вдруг ударом
Против Димитрия Ордам лететь велел
И, в мужестве стремясь на полк противный яром,
Скакал с мечем своим чрез бледны кучи тел.
Российския в крови повержены знамена,
И Князь Московский был отвсюду окружен,
И сила войск его слабела утесненна:
Сомненья нет, что он Мамаем побежден.
Тамира
Мне равно, как тебе, родитель мой, приятно,
Что радостная весть пришла в спасенный град,
Однако будет мне утешнее стократно,
Когда приедет здрав возлюбленный мой брат.
Ах, небо, помоги желаннаго достигнуть
И поспеши к концу намерений моих!
Мумет
Я к большей радости могу тебя подвигнуть,
Возлюбленная дочь: Мамай тебе жених.
Тамира
Мамай! О боже мой!
Мумет
Востока обладатель
И победитель всех полночных ныне стран,
Союзник искренней и верной мне приятель
Судьбой и мной тебе в супружество избран.
Имея многие под областью народы,
Тамира, будет он тобою жить пленен
И станет оной плен дороже чтить свободы,
Хотя ему восток и север покорен.
Возлюбленная дочь, что очи потупляет?
Я стыд девической в тебе весьма хвалю,
И что вздыхаючи ты брата ожидаеш,
Природную к нему любовь твою люблю;
Однако ныне ты похвальную стыдливость
И мысли смутныя о брате отложи
И, на отеческу смотря нетерпеливость,
Согласна ли, ты мне немедленно скажи.
Тамира
Что я с младенчества родительскую волю
Привыкла исполнять, довольно знаеш сам;
Своею почитать не отрицаюсь долю,
Которую мне дать угодно небесам.
Однако рассуди мои младыя лета
И в возраст мне притти в дому твоем позволь.
Я буду почитать, что я живу вне света,
Как естьли без тебя я буду жить средь поль!
И как подумать мне, что я мила Мамаю?
И как могу сказать, что бы он мне был мил,
Когда лица ево и нравов я не знаю?
И как ево мой взор заочно бы пленил?
Мумет
Оставь о сем ты мне, Тамира, попеченье
И верь, что будет толь меж вас крепка любовь,
Что лишь твое со мной минует разлученье,
То будет к одному кипеть Мамаю кровь.
Ты долженствуеш мой в востоке род восставить
И дружбу чрез родство с Мамаем утвердить,
Умножить нашу мочь и с ним себя прославить;
Мне польза, честь тебе велит ево любить.
Явление пятое
Тамира и Клеона
Тамира
Война и мир против моей любви воюет!
Противилась моим желаниям война,
Но нынь, Клеона, мир свирепее враждует:
Меня сильняе бурь колеблет тишина!
Сугубым бременем за что отягощаюсь?
В супружество дают тому, кто мне постыл!
Довольноль, что того, кого люблю, лишаюсь?
О небо, не нашли мне казни выше сил!
Когдаб еще война поныне продолжалась,
То мучил бы меня один лишь только страх.
Мне лучше, естьлиб я Селиму в плен досталась,
Как славно царствовать в Мамаевых странах.
Ах, естьлиб было то, и я бы верно знала,
Что равным пламенем Селим ко мне горит,
То, слез поток пролив, отцу бы все сказала,
Что дух мой и язык с тобою говорит.
Он, видя искренность, на плачь бы преклонился
И нашу, может быть, любовь бы утвердил.
Илиб и мой живот с надеждой прекратился
В спокойстве, что уже Селим меня любил.
Но ныне ненависть в одну страну склоняет,
В другу отчаянье нещастную влечет.
Как на море корабль то буря похищает,
То вод стремление против нея несет,
Так я, противными страстями вдруг борима,
Нечая одолеть, должна против стоять.
Отчаявшись иметь в супружестве Селима,
Отчаявшись любить Мамая, что начать?
Клеона
Ах, лутче то избрать, что подлинно известно;
Как онаго желать, чему не можно быть.
Хотя Селимово лице тебе прелестно,
Но, праву следуя, старайся позабыть.
Тамира
Довольно бы того, что права и законы
Во обуздании любовну страсть крепят;
Довольно от стыда любовникам препоны,
Когда взаимной жар друг в друге знать хотят.
Но развращенной век насильства умножает;
Отеческа гроза, богатство, род и честь
Коль многих в вечное нещастье погружает
Любви желающих достатки предпочесть.
Какая польза в том, что златом испещренный
И каменьем драгим в глазах блестит чертог,
Когда мой будет дух, от оных отвращенный,
К тому всегда вперен, чего иметь не мог.
Дабы на мало лет восстановить союзы,
Родители дают свою залогом кровь,
На детския сердца кладут несносны узы.5
В какой неволе ты, дражайшая любовь!
Я вам завидую, которы отдаленно
От гордых сих палат живете в тишине:
У вас веселие равно и непременно,
И прямо щастливы лишь только вы одне;
У вас, вольна от уз, живет любовь святая,
У вас не для отцов, но любят для себя,
Союзов никаких, ни выгод несчитая,
Но склонность лишь своих сердец употребя.
Коль щастлива былаб, коль щастлива Тамира,
Когдаб с ней был Селим в одном лугу пастух:
Не злато, не венцы, не Царская порфира,
Но вернаяб любовь соединила двух.
Клеона
Одно тебе еще прибежище осталось.
Ты дяде мысль сию, Царевна, объяви;
Спеши, пойдем, пока совсем не основалось
Супружество, твоей противное любви.
Конец перваго действия
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Явление первое
Селим и Надир
Надир
Мне радостен сей мир, но, на тебя взирая,
Сугубо чувствую веселие в себе.
Таков его был взор и бодрость в нем такая,
И именем и всем подобен был тебе,
Селим, которого любовь и добродетель
К Нарсиму и ко мне коль искренна была,
Тому прекрасный брег Геонских вод свидетель.
Селим
Седины вижу те и те черты чела!
Теперь мне небеса надежду укрепляют!
Возлюбленный Надир, тебя здесь вижу я,
Котораго понынь места воспоминают,
Где праведна еще цветет хвала твоя,
Хотя и никому твой Царской род незнаем,
Которой и друзьям твоим был потаен.
Но где твой сын, мой друг?
Надир
На брань пошол с Мамаем.
Однако он Царем, не мной на свет рожден.
Родившись от одной с Муметом я утробы
Нарсима сыном звал, он звал меня отцом;
И, не хотя, как ты, открыть своей особы,
Высочество таил в названии простом.
Селим
О щедрая судьба! Нарсим! Он брат Тамире!
Приятель искренней! Когда бы здесь он был,
То, может быть, при сем возобновленном мире
В желании моем мне промысл споспешил.
Надир
Его обратно Царь всечасно ожидает.
Селим
Однако и твоя поможет мне приязнь.
Позволь мне объявить, чего мой дух желает;
Узнаешь нынешних от прежних мыслей разнь.
Тебе все склонности и жизнь моя известна:
Как был я в Индии с Нарсимом и с тобой,
Бывалаль красота очам моим прелестна?
Бывал ли нарушен любовью мой покой?
Всегда исполнен тем, что мудрые* Брамины
С младенчества в моей оставили крови:
Напасти презирать, без страху ждать кончины,
Иметь недвижим дух и бегать от любви.
Я больше, как рабов, имел себя во власти,
Мой нрав был завсегда уму порабощен,
Преодоленны я имел под игом страсти
И мраку их не знал, наукой просвещен.
Других волнения смотрел всегда со брегу,6
Но нынь под общей я подвержен стал закон
И, мыслей быстраго здержать несилен бегу,
Я им последую и отдаюсь в полон.
Не ради слабых сил оставил я осаду —
Любовь исторгнула из рук военных мечь;
Тамира — не полки — была защита граду,
Она мне шлем с главы, броню сложила с плечь.
Фронтиспис первого издания трагедии «Тамира и Селим» (1750)
Архив Академии наук СССР
Надир
Что слышу я? И как?
Селим
Сквозь самы тверды стены,
Меж копей, меж щитов любви свободен путь.
Я в перемирны дни на град сей утесненный,
Приближившись ко рву, едва успел взглянуть,
Прекрасны очи грудь пронзили из бойницы.
Смущен и изумлен спросил, как ехал прочь;
Мне пленник объявил, что смотрят тут девицы
И что Муметова в средине оных дочь.
С того часа война в крови моей восстала;
Я, вам спокойство дав, с собою брань имел:
Любовь — поставить мир, честь к бою побуждала.
Вчера любовну страсть мой разум одолел.
Я в руки принял мечь, но сердце вопияло:
«Селим, на толи ты дерзаешь устремлен,
Чтоб око нежное на кровь граждан взирало,
Которое меня в приятной взяло плен,
И чтоб в слезах лице Тамирино прекрасно
От падающих стен покрыл згущенный прах»?
Я сим движениям противился напрасно
И удержать не мог оружия в руках.
Дражайший мой Надир, познав причину мира
И дружбу вспомянув, потщись мне пособить.
Царю напомяни, что может лиш Тамира
Триумф мой и сих стен мне целость заплатить.
Надир
Твои заслуги мзды толикия достойны,
Достойны качества и славный Царский род;
Ты мысли между тем имей, Селим, спокойны,
Когда твой объявлю Царю сюда приход.
Явление второе
Тамира, Селим и Клеона
Тамира
Отраду, может быть, в моей печали крайной
Второй мне даст отец... Кого я вижу здесь?
Клеона, ах! Куда?
Клеона
О случай невзначайной!
Селим
О радостной восторг! Я цепенею весь!
Драгая, не мятись сим взором необычным,
Но слуху своего глас слезный удостой
И красоте твоей воззрением приличным
Трепещущую кровь и сердце успокой.
Хотя учтивость мне и скромность возбраняет
Продерзостную мысль нечаянно открыть,
Но время краткое отнюд не позволяет,
И сердце не дает движения таить.
(Становится на колена.)
Ты видишь пред собой, прекрасная Царевна,
Тобой плененнаго презрителя любви;
Тобой мне будет жизнь блаженна иль плачевна.
Коль хочешь оживи, коль хочеш умертви.
Тамира
Каким смущаюсь я внезапно разговором!
Тебя, Селим, тебя могу я умертвить?
Коль странна речь!
(Поднимает его.)
Селим
Твоим пронзенно сердце взором
Бунтующей душе велит твоею быть.
Вотще против тебя, против себя воюю:
У стен, в полках, в полях твою сретаю тень,
И в трубный шум твое я в мысли имя чую,
Тебя мне мрак ночной и ясность кажет в день.
Приятностей твоих везде мне блеск сияет;
Тобой исполнен я и в яве, и во сне.
Недвижимый мой дух и крепость оставляет,
Я больше уж себя не нахожу во мне.
На горькое смотря, дражайшая, мученье,
Поверь, что мой живот в любезной сей руке.
Тамира
Какое дать могу тебе я облегченье,
В лютейшей будучи погружена тоске?
Селим
Дражайшая, какой свирепости возможно
Тебе малейшую противность учинить?
Какое сердце есть на свете толь безбожно,
Которое тебя дерзает оскорбить?
Тебя, пред коею жар бранный погасает
И падают из рук и копья, и щиты,
Геройских мыслей бег насильный утихает,
Удержан силою толикой красоты!
Но естьли ты меня, драгая, удостоишь
Причину твоего смущения узнать,
То свой ты через то и мой дух успокоишь:
Во всем любовь моя возможет помощь дать.
На все любовь моя готова устремиться,
Готова все беды и смерть в ничто вменить,
Лишь толькобы твоей отрадой веселиться
И чтоб любовь твою взаимно заслужить.
Тамира
Ах, тщетны все слова! Напрасны обещанья!
Гонимой от своих поможет ли чужой?
Одне остались мне со плачем воздыханья;
Не множь их и себя от глаз моих укрой.
Меня судьба зовет и должность понуждает
Оставить здешний град и в дальный край спешить;
Престань того желать, что небо запрещает;
Так промысл положил, и нельзя пременить.
Селим
Поспешно твоему отшествию иль косно,
Чрез море должно быть или пространством поль,
То, ежели тебе мое присудство сносно,
Дражайшая, себе последовать позволь.
И удостой меня взирать слезящим оком
На знаки нежные возлюбленных следов.
Но ежель недано тебе предела роком,
Где должно странствовать, оставя дом отцов,
Последуй мне в луга Багдатския прекрасны,
Где в сретенье тебе Евфрат прольет себя,
Где вешние всегда господствуют дни ясны,
Приятность воздуха достойная тебя.
Царицу восприять великую стекаясь,
Богинею почтит чудящийся народ,
И красоте твоей родитель удивляясь
Превыше всех торжеств поставит твой приход.
Тамира
Хотя таких, Селим, даров не презираю,
Но выше в них твоим достоинством цена.
Ах, что прельщаюсь тем, чья быть не уповаю?
Как сердце я отдам, в котором не вольна?
Велика держит внутрь мой робной голос сила,
Но большая тоя от сердца гонит вон!
Когда против твоей я воли возлюбила,
О небо! то скончай ударом громным стон!
Уж долее таить мой дух не позволяет,
И толь великих бурь не может грудь вместить.
Селим, любовь моя равно к тебе пылает,
Которую судьба стремится погасить.
Отеческая власть, желаниям противна,
Иному отдает тобою полну грудь,
И с коим жизнь моя былабы неразрывна,
Едва я на того дерзаю и взглянуть.
Селим
О радостныя вдруг минуты и плачевны!
Я вознесен до звезд и в бездну погружен!
На что соединил сердца, о промысл гневный,
Когда союз их в век тобой не утвержден?
Но ныне о твоей любови я уверен;в
Дражайшая, против судьбы вооружусь.
Мой дух так напряжен, коль пламень мой безмерен;
Умру или с тобой в триумфе возвращусь.
Тамира
Я сердце уж тебе, любезный, поручаю
И верность данную пребуду век храня.
К неистовому я не преклонюсь Мамаю.
Пусть весь свет победит, не победит меня.
Явление третие
Селим
(один)
Мамай! Тиран во плен толику добродетель,
Чудовище влечет толику красоту?
О солнце, ты сего возможешь быть свидетель
И света не лишишь такую срамоту!
Я коль великим то и славным почитаю,
Чтоб век Тамириной любовию гореть,
Толь, напротив того, позорно быть вменяю
Такого Варвара соперником иметь.
Явление четвертое
Мумет, Селим, Надир и Заисан
Селим
Спокойством пользуясь я ныне безопасным
Тебя пришол почтить и видеть, Государь,
И договором мир возобновить согласным,г
К чему мне дал всю власть меня родивший Царь.
По воле я его Таврийскую вершину
Прешелд и воинством наполнил корабли,
От страху свободил Евксинскую пучину,7
Что ваши подданны разбоем навели.
Отмстив купечества грабеж, я мир дал граду,
Имея гром в руке, ударить не хотел:
За дом, за Крым, за жизнь желанну дай награду,
Которой я свою победу предпочел.е
Мумет
Причину твой отец имел вооружиться,
Какую завсегда к войне легко сыскать.ж
Котора может власть на свете похвалиться,
Чтоб так всех подданных могла она держать,
Как мирны требуют от оных договоры,
И многиб тысящи имели мысль одну?
И кто угодит тем, что, будтоб, рушить ссорыз
Наносят для хвалы неправедну войну?
Хоть наша жизнь кратка и оныя прибавить
Чрез храбрыя дела Героям долг велит,
Но меру праведну желаниям поставить,
В том больше похвала чрез целой свет гремит.
Тебе довольно быть, Селим, я уповаю,
Когда повинным казнь достойну наложу.и
Селим
Спокойство утвердив, я больше не желаю,
Но токмо дружество взаимно предложу.
На светлое лице взирая, восхищаюсь,й
Что в оном начертан любезный мой Нарсим
И та, которою пылаю и терзаюсь,
Пленяет красота воззрением твоим.
Союза нашего залог, и совершенство,
И вечная печать быть может дочь твоя.к
Тамира даст одна и сохранит блаженство,
Котораго во век лишуся без нея.
Как естьли данный мир земли твоей полезен,л
За тое надлежит воздать моей любви.
И буде, Государь, твой сын тебе любезен,м
560То друга ты его себе усынови.
Мумет
Что сын мой — друг тебе, то мне весьма приятно.
Он так же, как и я, за щастие почтет,
Что, в город сей пришед с победою обратно,
Тебя союзником, а не врагом найдет.
При нем нам небеса помогут все устроить,
Его к отраде я по вся минуты жду.н
Селимо
Надеясь чрез него я сердце успокоить,
На Понтски берега с веселием пойду
И прежде дружнего потщусь сюда приходу
Все воинство свое на корабли вместить.